Я сегодня маленький Алесоид 20 см, синенькие вены на прозрачном высоком лбу, ножки иксиком.
Вот я вижу, что толстая тетя в кафе берет себе борщ, котлетку с картошкой, булку (с корицей и изюмом), пирожное (тирамису и венские вафли), пьет сладкий чай со сливками. И заедает все это хлебом. Она звонит, наверное, подруге и говорит: «Ну, короче. Я была у бабки этой вчера. Ну, короче, Наташ, что я могу тебе сказать. Мы и на картах кинули, и по руке посмотрели. Ну, короче. Я его встречу в начале следующей весны, там по-любому так получается. Ага. Ну да. Угу. Ну, я тоже так подумала, что на работе. Ну, короче, ага. Весной. Ну, она так и сказала, ага. Весной встречу его. Ну, давай, Натуль, короче, ну пока». И она сидит сама по себе еще не старая, а очень даже молодая, но толстая тетя, которая ест борщ, котлетку с картошкой, булку (с корицей и изюмом), пирожное (тирамису и венские вафли), пьет сладкий чай со сливками. И заедает все это хлебом. И я думаю: «Убей. Убей себя об стену немедленно! Пока ты не перестанешь жрать и не займешься собой, то ты никого не встретишь ни весной, ни летом, ни осенью. Приди в себя!»
А рядом сидит другая тетя. Она тоже молодая, ест салат из листьев и аккуратно открывает рот, чтобы не задеть помаду. Она говорит: «Сережа, я понимаю, я все понимаю. И я тебя люблю. Но и ты пойми меня. Ты мне нужен, я скучаю, мне не хватает наших редких встреч, у тебя совсем нет для меня времени, я не могу находиться в состоянии постоянного ожидания тебя. Мне нужен мужчина, мне нужен ты. Я не буду больше звонить, ты сам должен принять решение. Ну почему ты так со мной разговариваешь? Почему ты замолчал? Сережа… Пойми меня». А потом она кладет трубку, потому что Сережа застрелился, наверное. Она пьет свой зеленый чай без сахара и отвечает на звонок, может быть, подруги: «Да. Да, Свет. Ну да, мы поговорили. Сказала ему все, что ты наказала. Ну как ты говорила, ага. Ну да, послала его куда подальше и сказала «не звони мне больше вообще, козел, у меня своя личная жизнь, чава-какава». Ну конечно, Свет. Да я уже забыла о нем, сам позвонил. Да зачем он мне нужен. Ну да, целую, перезвони. Пока!» И вдруг она ко мне поворачивается и говорит: «Дееевушка, а вы не могли бы не курить?» И я думаю: «Какого хуя?» И отвечаю: «Это зал для курящих». Она тянет: «Ну дааа, ну и чтооо? Дым прямо на меня идет».
А с другой стороны в этой время доедает толстая тетя и спрашивает у официанта про малиновый сорбет. У нее грудь выглядит как третий подбородок. Я сижу между ними и прямо не могу вся. Потому что они меня обе, бляди, бесят. Потому что я дико хочу в туалет, но не могу пойти. То есть могу пойти, но у меня сумка тяжелая, набитая документами и деньгами, огромная жаркая куртка и это нельзя тут оставить, потому что. Я сижу и терплю в туалет, малиновый сорбет и на нее идет дым в зале для курящих. И надо встать, подойти к сорбету, перевернуть ее стол, чтобы пирожные упали прямо ей на колени, потушить сигарету прямо в зеленый салат за соседним столиком и нассать им всем прямо тут. Вот как надо сделать. ВОТ КАК НАДО СДЕЛАТЬ!!! И я сижу так уже час.
В этом мире бывает столько бесявости, что я сразу становлюсь адский маленький Алесоид 20 см, синенькие вены на прозрачном высоком лбу, ножки иксиком. Когда на меня нападает бесявость, то я прямо сразу вся врастопырку и вижу, что вот он – моментально стоит маленький Алесоид 20 см. И это такая бесявость страшная. Как сегодня. И пусть я становлюсь 20 см, но могу допрыгнуть до горла.
А потом приходит Илья. Он стоял в пробке. Приехал забрать сумку с документами и деньгами. Он говорит: «Я вчера спину сорвал, помоги донести». И я думаю: «Немедленно сдохните тут все, животные вы все безобразные». И срочно иду в туалет, срочно.
Останавливаюсь перед дверями. Стою такая. Маленький Алесоид 20 см, синенькие вены на прозрачном высоком лбу, ножки иксиком. И там нарисовано два треугольника. Один - острый край вверх. Другой – острый край вниз. И я понимаю, что я не понимаю. Где девочка, а где мальчик? Потому что как-то все перемешалось в этом бесявом мире, что теперь не поймешь вообще. По треугольникам невозможно сейчас ориентироваться. Все стали какими-то прямоугольными.
Ее окружали хорошие люди и плотно сжимали кольцо.
PS Пошли все вхуй.